Великие о Ведах. Академическое изучение Вед: достижения и проблемы
Краткий очерк британского владычества в Индии
Их влияние на современную науку
"Доступ к Ведам - это величайшая привилегия этого века сравнению со всеми предыдущими столетиями".
Роберт Оппенгеймер, физик-теоретик.
"В великом учении Вед нет ни тени несовершенства. Оно предназначено для всех эпох, климатических регионов и наций и является королевской дорогой к достижению Великого Знания".
Генри Дэвид Торо (1817-1862), американский философ и писатель
"Когда я читаю "Бхагавад-гиту", я спрашиваю себя, как же Бог создал Вселенную? Все остальные вопросы кажутся излишними".
Альберт Эйнштейн, Нобелевский лауреат по физике
"В целом мире нет учения, настолько благотворного и возвышающего, как учение Упанишад. Оно было утешением в моей жизни, и оно станет утешением в моей смерти".
Артур Шопенгауэр (1788-1860), немецкий философ и писатель
"Я твердо верю в основной принцип «Бхагавад-гиты», всегда стараюсь помнить его и руководстоваться им в своих действиях, а также говорить о нем тем, кто спрашивает мое мнение, и отражать его в своих сочинениях". Лев Толстой, русский писатель и философ
"Бхагавад-гита" и Упанишады содержат такую божественную полноту мудрости, что, мне кажется, их авторы со спокойствием взирали в прошлое на тысячи жизней, и поэтому писали с такой убежденностью в том, в чем уверена душа".
Джордж Рассел, ирландский поэт
"Я обязан "Бхагавад-гите" замечательным днем. Это - первая из книг: такое впечатление, что целая империя говорит с нами; в ней нет ничего мелкого, незначительного, все крупное, последовательное, безмятежное; это голос древнего разума, размышлявшего в другую эпоху и в другом климате, но над теми же вопросами, что беспокоят и нас".
Ралф Уолдо Эмерсон (1803 - 1882), американский философ, Унитарианский министр
"Бхагавад-гита" - это одно из самых ясных и полных обобщений всех духовных мировоззрений. Следовательно, она представляет непреходящую ценность для всего человечества".
Олдос Хаксли (1894-1963), английский писатель
"Я понял, что основные идеи философии "Бхагавад-гиты" о бытии практически совпадают с тем пониманием реальности, к которому меня привело изучение квантовой механики".
Юджин Вигнер, лауреат Нобелевской премии по физике
Какой же способ изучения Вед лучше? Следует ли нам, в конце концов, поверить тому, что говорят о себе сами Веды? Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно узнать, что лежит в основе эмпирического подхода к изучению Вед.
Методы, имеющиеся в распоряжении индологов-эмпириков - это общепринятые методы истории, антропологии, археологии, филологии и родственных дисциплин. Со времени возникновения индологии в XVIII веке, исследования в каждой из этих областей стали гораздо более изощренными. Однако ученые сходятся на том, что созданная ими критическая реконструкция происхождения и природы ведической культуры до сих пор грешит большими неточностями.
Как отмечал Айнсли Т.Эмбри, слова «индус» и «индуизм» не встречаются в ведической литературе:
«Эту страну на Западе со времен античности называют «Индия». Само слово было заимствовано греками у персов, которые из-за того, что им было тяжело произносить начальный звук 'с', называли великую реку Синдху (современный Инд) - «Хинду». Именно этим словом люди из других стран стали называть религию и культуру народа, который жил на земле, омываемой водами двух рек - Инда и Ганги, хотя местные жители никогда не пользовались этим словом».
Конечно, слова 'индус' и 'индуизм' получили очень широкое распространение, так что каждый словарь говорит о Вишну, как о „боге индуистского пантеона", но ни ачарьи - ведические мудрецы и учителя, ни священные Писания никогда не употребляли этих слов. «Индийская религия» - термин, который также применяют при описании всевозможных социальных, культурных, национальных и религиозных институтов, многие из которых не являются ведическими.
Когда шастры (писания) говорят о подлинном ведическом обществе, они употребляют слово арйан. Для тех, кто следует Ведам, прогресс человечества означает продвижение по пути духовного самоосознания. Общество, которое ставит перед собой духовные цели, называлось обществом ариев. Во времена второй мировой войны это слово было дискредитировано и неправомерно соотнесено с «предками германских народов», поэтому в современных научных трудах чаще употребляется термин «индоевропейцы» или «протоиндоевропейцы».
Эмпирики, как правило, придают большое значение пониманию хода истории, но для ведического периода нет другой истории, кроме той, которая излагается в шастрах. В течение тысяч лет древние индийцы не имели своей историографии. Как пишет в своей книге «Традиционная Индия» О.Л. Чхаваррия-Агуляр: «...более неисторичный народ трудно найти».1 «Справочник по индийской философии» сообщает: «Сами великие индийские мыслители не признавали историческую трактовку индийской философии».2 Древний Рим имел своего Ливия, древняя Греция - Геродота, но в древней Индии не было своего великого историка, чтобы составить летопись ведического периода. По мнению современных индологов, отсутствие у индийцев интереса к истории не было результатом примитивной неспособности вести летописи; это скорее свидетельство того, что им было достаточно исторической версии шастр.
Ученые-историки предпочитают не признавать исторической ценности шастр; им остается принять за начало отсчета официальной истории Индии 483 г. до нашей эры, дату смерти Будды. В любом случае, это самая ранняя эмпирически установленная дата. Ученые допускают, что ведический период начался за тысячи лет до Рождества Христова, но любые попытки датировки или даже приблизительной периодизации событий этого времени терпят крах: «... всюду земля уходит у нас из под ног».3 И тем не менее, ученые выделили различные исторические периоды, произвольно приписывая каждому тысячи неучтенных лет. Один из первых индологов, Макс Мюллер, разделил историю ведической цивилизации на периоды, которые назвал «Чхандас, Мантра, Брахмана и Сутра». Другие индологи предлагали свои системы классификации.4 Например, Радхакришнан выделяет в индийской истории обширные периоды: ведический, эпический, период сутр и схоластический.5 Учебники по ведической истории зачастую расходятся между собой в датировке определенных событий на одну-две тысячи лет. Морис Винтерниц, один из самых авторитетных специалистов по хронологии, показывает, что любая попытка воссоздать историю ведического периода ненаучна. Он пишет: «Хронология истории индийской литературы теряется поистине в ужасающей тьме».6 Винтерниц едко замечает, что было бы очень приятно и удобно, особенно для учебника по ведической литературе, разделить ее на три или четыре периода, приписав каждому определенные даты и события. «Но при современном уровне знания каждая попытка такого рода обречена на провал; употребление гипотетических дат было бы обманом, который принесет больше вреда, чем пользы».7 Он придерживается мнения, что лучше совсем не датировать древнейшие произведения индийской литературы. Одно за другим поколения историков, проводя дальнейшие исследования ведических текстов и используя открытия, сделанные в смежных областях, продолжают создавать новые картины ведического прошлого. Винтерниц цитирует пионера американской санскритологии, который уже много лет тому назад утверждал: «Все даты, приводящиеся в известной нам истории литературы Индии - кегли, расставленные только для того, чтобы их сбивать".8 Винтерниц замечает по этому поводу, что «в большинстве случаев это утверждение справедливо и сейчас».9 Таким образом, можно сделать вывод, что истории древней ведической цивилизации в Индии просто-напросто не существует. По крайней мере, это справедливо для такой истории, которая бы удовлетворяла всем требованиям, чтобы иметь право называться эмпирической.
Археология, безусловно, является лучшим средством для изучения древних культур. Но то, что справедливо для документов ведического периода, справедливо и для археологических находок: и по сей день они не дали ясной картины ведической цивилизации. Конечно, многие из мест, упомянутых в Писаниях, известны и до сих пор. Традиция утверждает, что многие храмы Индии насчитывают тысячи лет своей истории, но ни в одном из них не было сделано серьезных археологических находок.
Археологи и антропологи не могут признать версию шастр, согласно которой ведическая цивилизация процветала в Индии много раньше, чем пятьдесят тысяч лет назад, то есть задолго до того времени, которое, по мнению ученых, можно считать самой ранней датой возможного появления Ното sарiепсе на Земле. Во всех шастрах говорится, что ведическая литература была записана в начале века Кали, примерно пять тысяч лет назад, и что философы, йоги и рши жили за многие миллионы лет до этого. Хотя исследователи-эмпирики чаще всего не признают, что люди прошлого находились на таком высоком уровне развития, они соглашаются, что „...новые способы датировки и поразительные открытия, сделанные во всем мире, переписали заново историю человечества".10 При этом основная тенденция пересмотра истории человечества состоит в том, что предполагаемая дата возникновения развитой цивилизации все дальше и дальше отодвигается во времена, которые раньше называли доисторическими. Что касается археологии Индии, то проведенные раскопки городов и храмов не дали никаких достоверных сведений о том, когда впервые возникла ведическая культура.
Западная археология пришла в Индию в начале XIX века, когда землемеры Ост-Индской компании обнаружили много храмов, захоронений, монет и надписей на неизвестных языках. В 1830 г. был расшифрован указ императора Ашоки, и таким образом индийская цивилизация получила дату - 300 год до нашей эры. В XX веке объем работ увеличился. Самые известные археологические открытия, касающиеся доисторического периода, были сделаны под руководством сэра Джона Маршалла, археолога, который в 1920 г. открыл города Хараппу и Мохенджадаро на территории современного Пакистана. Это были города, принадлежавшие к развитой культуре урбанистического типа. Открытая им культура была названа цивилизацией долины Инда, она датируется 3000-м годом до нашей эры.11 Хотя эти раскопки произвели сенсацию в археологии, они не много прибавили к нашим знаниям о древнем ведическом периоде. Надежды на то, что археологическое открытие городов Хараппы и Мохенджадаро прольет больше света на Веды, не оправдались. Среди находок, сделанных в Хараппе, была небольшая фигурка сидящего человечка, которая могла быть изображением Шивы, но это не установлено точно.
Лингвистические исследования и толкования «Риг-веды» привели к созданию гипотез, связывающих происхождение Вед с цивилизацией долины Инда. Согласно этим гипотезам, мирные племена дравидов (название местного населения Хараппы) были завоеваны арийскими варварами, которые принесли с собой истории про Индру («Риг-веды» ) Этот взгляд получил широкое распространение в литературе, но на самом деле его нельзя назвать строго научным.12 Скорее, это просто гипотеза, призванная объяснить то, что иначе непонятно. О цивилизации долины Инда один индолог говорил: „Мы не знаем, кем были творцы этой замечательной цивилизации; это одна из тех загадок, которые одновременно придают жизни ученого интерес, и доводят его своей неразрешимостью до отчаяния».13 Относительно гипотезы о том, что дравиды были уничтожены ордами арийских грабителей, поклонявшихся Индре, Роулинсон пишет: «Многие ученые возложили вину за это на ариев, ... но вина этих пришельцев далеко не доказана».14 Таким образом, хотя ученые и строят разные теории, археологические находки, подобные открытию цивилизации долины Инда, до сих пор не дали достаточно фактов для определения периода, в который были созданы ведические Писания.
Достоверность археологических данных повышается, когда на помощь приходят методы других наук таких, как атомная физика, разработавшая радиоуглеродный метод датировки. Сумеют ли в один прекрасный день археологи найти нечто, что разом разрешит все загадки ведической древности? Антрополог Юлиан X. Стюард пишет: «Факты существуют лишь постольку, поскольку они связаны с теориями, а теории не рушатся под давлением фактов - как правило, им на смену приходят новые теории, которые лучше объясняют факты».15 Иными словами, мы вправе утверждать, что хотя археологи и полны решимости обнаружить новые и новые доказательства для своих теорий, они все равно никогда не могут быть до конца уверены в них.
Таким образом, каковы бы ни были факты и теории будущего, археология - главная надежда эмпириков - и по сей день не в состоянии рассеять тьму, скрывающую от нас времена Вед, больше всего данных о ведической культуре, безусловно, сохранила устная традиция. Поэтому в той области, где, казалось бы, только археология может дать эмпирически достоверные сведения, мы вправе поставить под сомнение самую необходимость ее свидетельств. «Религия - это психический, или духовный, феномен, в котором сакральное, или сверхъестественное слово играет важнейшую роль. Очевидно, что это основное проявление любой религии не может быть исследовано археологическими методами - останки бессловесны».16
Как и следовало ожидать, исследования проводились и в других направлениях. Фактически, лингвистические методы принадлежат к числу самых важных инструментов индологии. В конце XVIII века лингвисты проводили в Индии сравнительное исследование санскрита, древнегреческого и латыни и пришли к выводу, что языки эти столь схожи между собой как лексически, так и по своему грамматическому строю, что должны иметь общее происхождение. В 1786 г. сэр Вильям Джонс предположил, что санскрит и некоторые другие языки „произошли от одного праязыка, который, вероятно, больше не существует".17 Этот язык получил название протоиндоевропейского. Хотя нет явных доказательств, что такой язык когда-либо существовал, лингвисты реконструировали протоиндоевропейский язык с помощью археологов, поставлявших доказательства того, кто на нем мог говорить и где. Стюарт Пиггот пишет „Местоположение возможной родины протоиндоевропейцев и идентификация их культуры, предполагающая наличие лингвистических доказательств и соответствующего археологического феномена, являются предметом дискуссий еще с прошлого века, когда эта идея была впервые сформулирована".18 От гипотетического языка родилось гипотетическое общество, члены которого получили название индоевропейцев. Ученые утверждают, что это было общество земледельцев, которые одомашнили лошадь, и что в нем царил патриархат, на том только основании, что слова 'лошадь' и 'отец' занимают важное место в словаре прото-индоевропейцев.19 Ученые приписывают им определенную религию и ритуалы, хотя никто не может определенно сказать, где эти люди жили. В современном труде по истории Индии эта ситуация комментируется так:
«Местоположение родины ариев (предполагается, что индоевропейцы были предшественниками ариев, вторгшихся в Индию) является предметом ожесточенных споров и, столкнувшись с этим безнадежным хаосом противоречивых взглядов и мнений, кажется невозможным придти к какому-то определенному выводу. Самой вероятной теорией представляется та, по которой арии мигрировали в Индию извне. Но никто точно не знает, откуда они пришли, и об этом по-прежнему идут дискуссии».20
Профессор Вард Годденаух, лингвист, указывал, что в европейских теориях происхождения индоевропейцев, безусловно, присутствуют шовинизм и расизм. Например, ученые произвольно манипулируют разными данными, чтобы доказать европейское происхождение предков ариев.21
Несмотря на крайнюю скудность материала, лингвисты любят строить гипотезы. Выдающийся санскритолог А.Б. Кейт как-то заметил, что если принимать лингвистический метод слишком буквально, то можно сделать вывод, что первые индоевропейцы употребляли сливочное масло, но не имели никакого понятия о молоке, что они знали про снег и ноги, но не знали про дождь и руки.22
В 1971 г. лингвист Винифред Леман утверждал: «Лестно, что лингвисты-палеонтологи так переусердствовали, что полностью подорвали авторитет своей дисциплины».23 Он настаивает на том, что нельзя пользоваться языком как единственным источником для воссоздания древней культуры. Но и до сих пор лингвистические теории о происхождении Бед и связанной с ними культуры остаются ведущими в академических описаниях ведического периода.
Для определения возраста древних языков Морис Свадеш недавно предложил лингвистический метод, названный им глоттохронологией. Этот метод построен на том предположении, что на временных отрезках продолжительностью более тысячелетия изменения в словарном составе языка происходят с постоянной скоростью, которую можно измерить. Ученые применяли этот метод, чтобы датировать традицию устной передачи Вед и определить время появления конкретных произведений. Но сами лингвисты говорят, что „как бы ни был совершенен этот метод, датировка с его помощью все равно будет носить вероятностный характер".24 Глоттохронологи построили диаграммы, позволяющие определять промежутки времени, которым можно с девяностопроцентной вероятностью приписать дату возникновения данного образца языка. Однако чем продолжительнее период времени, когда данная литература, в принципе, могла появиться - тысячи лет в случае ведической литературы - тем менее точно может быть определена дата. Разброс в этом случае возрастает настолько, что метод превращается в наукообразное гадание. Чарльз Хоккетт, критикуя лингвистический подход, пишет. „Хотя самая вероятная дата этого события - 40 тыс. лет тому назад, но девяностопроцентная вероятность достигается только на отрезке времени от 90 тысяч лет в прошлое до 10 тыс. лет в будущее. Очевидно, что такой результат не может принести никакой пользы".25 Но при всех своих несовершенствах, глоттохронология остается лучшим из имеющихся на сей день методов определения возраста древних языков. Однако и она не дает ничего определенного для понимания происхождения и истинного смысла ведической литературы.
Как мы показали, свидетельства о ведическом периоде, полученные эмпирическими методами, очень скудны и фрагментарны. В распоряжении ученых есть лишь несколько твердо установленных фактов, на основании которых можно делать зрелые и обоснованные выводы. Соответственно, полная разработанная во всех деталях картина ведической истории, предлагаемая ими, представляется сомнительной и гипотетической. Безусловно, эта гипотетическая картина - результат сложных исторических, археологических и лингвистических исследований - заслуживает внимания. Но между тем, индологам следовало бы помнить, что между строго установленными фактами и гипотетическими построениями имеется некоторая разница.
В действительности западные ученые никогда не понимали истинного значения ведических шастр. Например, начальному периоду изучения Вед присущ далеко не объективный подход к ним. В XVIII - начале XIX века первые индологи такие, как сэр Вильям Джонс, Гораций X Вильсон, Теодор Гольдштукер и сэр Моньер-Вильямс исследовали ведическую культуру, имея ввиду вытеснение ее культурой христианской. Естественно, это наложило свой отпечаток на их исследования.
Когда миссионерские тенденции несколько ослабли, американская школа трансценденталистов (Генри Дэвид Торо, Ральф Вальдо Эмерсон и т.д.) предприняла попытку понять подлинный смысл Вед. Однако можно с уверенность утверждать, что эмпирико-исторический подход свел на нет эти усилия прежде, чем они смогли принести какие-либо плоды. А поскольку по своей сути ведический подход не укладывается в рамки эмпирического анализа, то и современные индологи тоже оказались неспособны изучить Веды с точки зрения самих Вед. В этой связи будет, видимо, уместно выслушать, что говорят о себе сами Веды. В противоположность фрагментарным, умозрительным или, в лучшем случае, неполным представлениям о Ведах западных ученых, такой подход поможет нам понять широкий круг произведений, причисляемых к ведической литературе, как возвышенное и связное целое
1. стр. 10
2. S. Radhakrishnan and C.A. Moore, A Sourcebook in Indian Philosophy, p. 355
3. O.L. Chavarria-Aguilar, ed., Traditional India, p. 28
4. A History of Ancient Sanskrit Literature As It Illustrates the Primitive Religion of Brahmins, p. 63
5. S. Radhakrishnan, Indian Philosophy, p. 57 58
6. Moriz Winternitz, A History of Indian Literature, vol. 1, trans. S.
Ketkar, p. 24 ,„ 7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10. Kendrick Fraizer, "Human Evolution", Science News, July, 1975
11. O.L. Chavarria-Aguilar, ed., Traditional India, p. 24
12. Sir Mortimer Wheeler, Civilization of the Indus Valley and Beyond, p. 78
13. O.L. Chavarria-Aguilar, ed., Traditional India, p. 11
14. Там же.
15. Patty Jo Watson, Explanation in Arceology, pp. 22-23
16. Encyclopedia Brittanica, s.v. "Prehistoric Religion."
17. Encyclopedia Brittanica, s.v. "Linguistics."
18. Stuart Piggot, Prehistoric Indis to 1000 B.C., p. 249
19. Там же, стр. 248
20. S.M. Natarajan, in An Outline of the Cultural History of India, ed. Syad Latif, p. 14
21. George Cardona, ed, Indo-European and Indo-Europeans: Papers Presented at the Third International Indo-European Conference at the University of Pennsylvania, p. 253
22. Stuart Piggot, Prehistoric Indis to 1000 B.C., p. 248
23. George Cardona, ed., Indo-European and Indo-Europeans:Papers Presented at the Third International Indo-European Conference at the University of Pennsylvania, p. 1-2
24. Charles F. Hockett, A Course in modern Linguistics, p. 531
25. Там же.
26. Richard Garbe, India and Christendom: the Historical Connection Between Their Religions, trans. Lydia J. Robinson, pp. 214-217
Англичане в конце XVIII века первыми на Западе приступили к исследованию ведической литературы. По-настоящему их деятельность может быть понята только в историческом контексте1 британского владычества в Индии.
Краткий обзор британского владычества в Индии
Первыми завоевателями Индии были персы (600 г. до н.э.) и греки под предводительством Александра Македонского (300 г. до н.э.). Первой великой индийской империей была империя Маурьев, основанная Чандрагуптой (300 г. до н.э.). Во времена правления императора Ашоки империя включала в себя весь субконтинент. Эта империя стала колыбелью буддизма. После смерти Ашоки в Индию стали вторгаться различные северные племена. Это продолжалось вплоть до воцарения другой династии - династии Гуптов, на многие века сплотившей под своей властью большую часть страны. В VII веке арабы-мусульмане начали завоевание Индии, и на ее территории создавали государства различные мусульманские правители, вплоть до образования империи Моголов во главе с императором Акбаром. Во время правления сына Акбара - Джахангира (1605-1627) англичане основали свою первую торговую миссию в Индии. Португальцы первыми из европейцев прибыли в Индию, и они конкурировали с французами и англичанами за торговую монополию в крупных городах. Заключая договоры с местными властями, торговые компании приобрели большую власть, чем империя Моголов. Компании получили официальную торговую монополию от своих правительств и содержали огромные армии наемных солдат. С поражением индийской армии при Плесси в 1757 году британская Ост-Индская компания одержала окончательную победу. В течение всего XVIII века то с помощью мирных договоров, то с помощью военных аннексий, она расширяла сферу своего влияния, и полностью овладев Индией, отдала страну под власть британского правительства.
Поначалу британское правительство тщательно следило за тем, чтобы не задеть религиозных интересов народа Индии. Эта политика всегда казалась наиболее благоразумной в управлении несколькими сотнями миллионов индийских граждан, потому что исключала опасность бунта с их стороны. Таким образом, когда во главе Ост-Индской компании стоял лорд Корнуэльс (1786-1793, 1805) в позиции компании по отношению к индийскому образу жизни преобладала политика невмешательства.2 Согласно положению, принятому компанией в 1793 году, генерал-губернатор обещал „охранять законы шастр и Корана и обеспечивать населению Индии свободное отправление религиозных обрядов".3 Однако за год до того, как это предписание вошло в силу, Чарльз Грант писал: „Компания проявляет похвальное усердие, распространяя, насколько это позволяют ее средства, знания о Евангелии среди языческих племен в тех местах, где располагаются ее фактории".4 В 1808 году тот же автор описывал открытие христианских школ и перевод Библии на индийские языки как „... наиболее важные усилия, сделанные под покровительством британского правительства, цель которых - донести до населения Индии знания о христианстве".5
Историк Винсент Смит описывает три основных направления британской политики начала 1800 годов.6 Консерваторы хотели улучшить образ жизни индийцев, но рекомендовали делать это с максимальной осторожностью, так как боялись беспорядков со стороны местного населения; они видели, что преодолеть индийские традиции будет нелегко. Либералы считали необходимым привить индийцам западные идеалы и ценности, но предполагали делать это постепенно. Рационалисты во главе с Джорджем Беркли и Давидом Юмом применяли более радикальный подход. Они верили, что логикой можно преодолеть любое невежество, а так как Запад непревзойден по части логики, Восток только выиграет от знакомства с ней.
Для большинства англичан XVIII века (на родине или за границей) христианство было единственным, что имело право называться религией. Естественно, определенную роль в этом играл и расизм. „Подобное отношение европецев к индийцам возникло из чувства расового превосходства - старательно лелеемого убеждения, которое разделяли все англичане в Индии, от самых высокопоставленных до самых последних из них".7 Так, генерал-губернатор маркиз Хастингс писал в 1813 году по прибытии в Индию: „Индусы оставляют впечатление существ, чья жизнь сводится лишь к отправлению животных функций, и даже к ним они относятся с видимым безразличием. .. их интеллект не больше, чем у собаки".8
Не имея на то санкции или разрешения правительства, христианские проповедники приезжали в Индию, чтобы разрушить „суеверия, царящие в стране".9 Александр Дафф (1806-1878) основал в Калькутте Шотландский колледж, на который смотрел как на „штаб-квартиру в великой войне против индуизма".10 Дафф рассчитывал обращать местное население, принимая его в школы и колледжи с обучением на английском языке; он отводил английскому языку основное место в усвоении ими христианства. Другой известный миссионер, баптист Вильям Кэри (1761-1834), без визы проник в Индию и столь рьяно выступал против ведической культуры, что британское правительство в Бен-галии вынуждено было запретить ему проповедовать, считая, что он со своими проповедями политически опасен. Ознакомившись с его памфлетами на бенгали, конфискованными у него, генерал-губернатор Индии лорд Минто говорил о них как о „... непристойной брани. Лишенные каких-либо аргументов они пышут адским пламенем и даже еще более жуткими карами, уготованными для целой расы только за веру в то, чему учили их отцы".11 Дафф, Кэри и другие миссионеры постепенно набирали силу и становились более агрессивными; наконец, они добились права вести свою кампанию без разрешения на то правительства. Миссионеры активно противились попыткам британского правительства придерживаться нейтральной позиции по отношению к индийской культуре и с оптимизмом трудились над полным обращением местного населения в христианство. Они, не колеблясь, объявили всю ведическую литературу „абсурдом" пригодным только для „развлечения детей".12
Историк Артур Д.Иннес пишет: „Просветители едва скрывали свои надежды на то, что западное знание вытеснит священную мифологию Востока и подорвет основы распространенных верований".13 Ущемление религиозной свободы привело к разрыву британско-индийских отношений и восстанию сипаев (индийских наемных солдат) в 1857 году.14
Такова была обстановка, в которой начинали свою деятельность первые индологи. Эти первые исследователи Вед не составляли единой политической или научной партии; среди них были консерваторы, либералы и радикалы. Выдающийся английский историк Джеймс Милл обрушил громы и молнии на голову сэра Вильяма Джонса, первого англичанина, знавшего санскрит и изучавшего Веды, его за „гипотезу о высокоразвитой цивилизации".15
Милл придерживался бытовавшего тогда мнения, что народ Индии никогда не был высокоразвит и поэтому все их разговоры о своем славном прошлом (поддержанные некоторыми первыми индологами) не более, чем историческая фантазия. В любом случае, по мере того как Веды становились доступными западному читателю и таким образом приоткрывали для него величие древнего ведического духа, ученые повышали престиж Индии на Западе. Но с другой стороны, по словам Обри Менена, „необходимо помнить, что они (англичане XVII века) были далеко не теми язычниками, какими являются англичане нынешние. Тогда каждый был прежде всего христианином, а отмывать язычников в крови агнца - долг каждого христианина".16
И тем не менее, некоторые из первых ученых искренне восхищались ведической культурой, которую они исследовали, даже если вначале и смотрели на себя как на носителей света христианства в заповедной тьме язычества.
Отцами индологии считаются сэр Вильям Джонс (1746- 1794), Чарльз Уилкинс (1749-1836), Томас Кольбрук (1765-1837).17 Джонс получил образование в Оксфорде. Там же он начал изучение восточных и других языков; говорят, что он в совершенстве владел шестнадцатью языками. Кроме того, он написал грамматику персидского языка, его перу принадлежат переводы различных литературных памятников древнего Востока, и при этом он был еще практикующим юристом. Сэр Вильям приехал в Калькутту в 1783 году, после назначения судьей Верховного суда. Здесь он основал Бенгальское азиатское общество и был его президентом в течение всей своей жизни. Он перевел ряд книг с санскрита на английский, а работы по языкознанию принесли ему славу одного из самых блестящих умов XVIII века.
Сэр Вильям не позволял себе выпадов против других религий, в особенности ведической, которой он восхищался. Он считал, что сказания Востока, наряду с мифологией Греции и древнего Рима, способны обогатить и английскую культуру, и вообще человеческий ум. И тем не менее, сэр Вильям всегда оставался „набожным и убежденным христианином".18 Этим объясняется то, что он говорил о Бхагавата Пуране как о „бессвязном повествовании"19 и предполагал, что она заимствована из христианских Евангелий, принесенных в Индию и „пересказанных индусами, которые вложили их в старый миф о Кесаве (Кешава, имя Кришны), соответствующему Аполлону Греции".20 Безусловно, эта теория не имеет под собой веских оснований, так как упоминания о поклонении Кришне встречаются за много веков до появления Христа.21
О Г.Г. Вильсоне (1786-1860) говорили как о „величайшем знатоке санскрита своего времени".22 Он получил образование в Лондоне и отправился в Индию в качестве врача Ост-Индской компании. Он стал секретарем Бенгальского азиатского общества (1811 - 1833), и наряду с этим продолжал заниматься медицинской практикой, что не помешало ему опубликовать санскритско-английский словарь. В 1833 году он становится профессором санскрита в Оксфорде, в 1836 году - библиотекарем Индиа Хауз, а в 1837 - директором Королевского азиатского общества. Список книг, которыми мы обязаны ему, включает в себя «Вишну Пурану», «Лекции по религиозным и философским системам Индии», «Риг-веду» и многие другие. Кроме того, он помогал Милл у в создании «Истории Индии» и издал несколько других переводов с восточных языков. Он же предлагал британскому правительству не принуждать индусов оставить свои религиозные традиции. По сравнению с проповедниками он кажется чуть ли не идеальным защитником ведических идей. Хотя нас, вероятно, несколько удивят мотивы, которыми он при этом руководствовался:
«Вы поймете из представленного обзора, что практическая религия индусов ни в коей мере не является сжатой и компактной системой. Напротив, это гетерогенный по своему составу сплав из разных, зачастую несовместимых составляющих, где к немногим древним фрагментам сделаны огромные и произвольные добавления, большая часть которых попросту неприлична. Однако в попытках открыть на это глаза большинству очень мало прока; их предрассудки основаны на невежестве, и до тех пор, пока не будет удалена эта основа, сама надстройка, пусть безумная и насквозь прогнившая, будет держаться». 3
Вильсон полагал, что, в конце концов, христианская культура должна будет просто заместить ведическую. Он был уверен, что доскональное знание индийского наследия поможет этому процессу. Он с его умеренным консерватизмом является как бы тенью Ост-Индской компании. Хорошо отдавая себе отчет в том, что народ Индии так просто не оставит свои традиции, он сопровождал свои рекомендации тонким анализом:
«Общая тенденция брахманического образования заключается в том, чтобы поставить человека в зависимость от авторитета, в первую очередь от авторитета гуру, а затем - Писаний. Образованный брахман полностью полагается на то, чему его учили; он никогда не отважится на независимое мышление; он призывает на помощь память, он цитирует тексты без меры и с полным доверием. Ему крайне трудно втолковать, что Веды - творение человека, и к тому же довольно ординарное, что Пураны написаны недавно и не содержат ничего подлинного, и даже то, что Тантры не заслуживают уважения. До тех пор, пока он противопоставляет логике авторитет и сводит на нет всю работу убеждения своим преклонением перед высказываниями некоего уважаемого мудреца, вряд ли можно хоть как-то изменить его мировоззрение. Не подлежит сомнению, что это результат того, что он всякий раз прибегает к помощи безусловного для него авторитета, и потому так важно дискредитировать этот авторитет в его глазах».24
Вильсон предупреждал также, что приверженцы Вед в большинстве случаев проявляют „удивительное упорство" в своих „спекулятивных принципах... в частности, касающихся природы и состояния души".25 Но он надеялся, что благодаря вдохновенным и прилежным усилиям „внешне правдоподобная" система ведической мысли „обнаружит свою ошибочность под скальпелем истины христианства".26 Будучи первым профессором санскрита в Оксфорде, Г.Г. Вильсон давал публичные лекции, преследуя собственную цель. Он утверждал, что его лекции „помогут желающим завоевать награду в размере двухсот фунтов за лучшее опровержение религиозной системы индуизма".27 Писания Вильсона пестрят подобными высказываниями. Чего стоит, например, детальное изложение метода эксплуатации свойственной местному населению ведической психологии, основанного на имитации взаимоотношений гуру и ученика. Сейчас к обвинениям Вильсона можно присовокупить еще и обвинения в научной несостоятельности. Недавно Натали П.Р. Сиркин представила документальные доказательства плагиата Вильсона: наиболее важные публикации, которые он приписывал себе, принадлежат умершим авторам. Наряду с этим у него встречаются работы, сделанные без проведения каких-либо исследований: „Он проводил анализ Пуран, даже не читая их".28
Другой известный пионер индологии, Ф. Макс Мюллер (1823-1900), родился в Дессау, а образование получил в Лейпциге. До своего приезда в Англию в 1846 году он изучал санскрит и перевел древнюю «Хитопадешу». Получив заказ от Ост-Индской компании на перевод «Риг-веды», он поселился в Оксфорде и написал множество книг по мифологии и сравнительному анализу религий. Но наибольшую известность Мюллер получил за свою пятидесятитомную серию «Священные книги Востока», изданию которой он посвятил себя в 1875 году.
В 1876 году Мюллер писал своему другу: „Индия в большей степени создана для того, чтобы принять христианство, чем Рим и Греция времен Святого Павла".29 Он добавлял, что его не прельщает возможность поехать в Индию в качестве миссионера, потому что это поставило бы его в зависимость от правительства. Он отдавал предпочтение „... спокойной жизни в течение десяти лет и изучению языка. Я постараюсь завести друзей, а там увидим, оказался ли я пригоден для того, чтобы сделать работу, которая преодолеет застарелое зло засилия жрецов в Индии и расчистит путь для простого учения Христа".30 Мюллер видел в ведической философии не более, чем „легенды ариев" и „мифы" и верил, что арийская цивилизация была лишь ступенью на пути к христианству. „История позволяет считать, что всей человеческой расе необходимо было постепенное образование, чтобы по прошествии определенного времени оно смогло подойти к истинам христианства".31 Мюллер добавлял: „Единственное, для чего нужны были древние религии мира, так это для того, чтобы самими своими ошибками расчистить путь Христу".32
Г.Г. Вильсона на месте профессора санскрита в Оксфорде сменил сэр Моньер-Вильямс (1819-1899). Родившийся в Бомбее Моньер-Вильямс закончил колледж Ост-Индской компании и впоследствии преподавал там. В 1870 году, вступая на должность профессора санскрита в Оксфорде, он прочел лекцию, озаглавленную „Изучение санскрита в связи с миссионерской деятельностью в Индии". Перу Моньера-Вильямса принадлежит книга «Индуизм» (1894), которая была опубликована и распространялась „Обществом по насаждению христианского знания". Студентам-индологам XX века он известен как автор «Санскритско-английского словаря». Двадцать пять лет своей жизни он потратил на основание в Оксфорде института для изучения и популяризации индийской литературы и культуры. Его усилия увенчались успехом, и в 1896 году был официально открыт Институт Индии. Моньер-Вильямс возражал против взглядов на шастры, как ступень эволюции к христианству, которые развивал Мюллер:
„Вряд ли можно допустить большую ошибку, чем насильственно приводить все эти не-христианские библии в соответствие с некими научными теориями развития, а затем рассматривать святую христианскую Библию как венец эволюции религий".33
Далее Моньер-Вильямс писал: „Мне представляется, что наши миссионеры уже достаточно убеждены в необходимости изучать все эти труды, чтобы знать ложную веру, с которой они сражаются. Может ли армия добиться успеха на территории противника, если она не знает, какие позиции он занимает и какова сила его укреплении, если она не сумеет обратить захваченные в бою батареи против своего врага?".34
Другим выдающимся индологом того времени был Теодор Гольдштукер (1821-1872). Он родился в Кенигсберге, а образование получил в Бонне, где изучал санскрит, философию и восточные языки. После того как в 1850 году он приехал в Англию, он был назначен профессором санскрита в Лондонском университетском колледже и проработал на этой должности вплоть до своей смерти. Гольдштукер написал несколько книг о литературе на санскрите и основал „Общество для публикации санскритских текстов". Он также участвовал во многих коллективных трудах и исследованиях, касавшихся Индии. «Словарь индийских биографий» говорит о нем, как о „знатоке древней литературы индуизма".3' Гольдштукер считал, что ведическая религия тяжким бременем легла на народ Индии, сделав его объектом „насмешек и презрения" во всем мире. Поэтому он предлагал переучивать людей Индии, прививая им ценности европейской цивилизации. Гольдштукер писал: „Средства нашей борьбы с врагом столь же просты, как и неотразимы: должное представление их древней литературы подрастающему поколению".36 В своей книге «Вдохновенные Писания индуизма» Гольдштукер оспаривает ценность ведической литературы. Он хотел продемонстрировать новому поколению последователей Вед, что он полностью дискредитировал их священные Писания с научной точки зрения, за что они должны выказать свою признательность, приняв европейские ценности и улучшив свой характер.
Как ни прискорбно, но все эти сектантские мотивы омрачили ранний период изучения ведической литературы. Во всяком случае, изучающий Веды поступит правильно, если, знакомясь с теориями или выводами этих первых индологов, будет помнить о предубеждениях, которые скрывались за их блестящей ученостью.
Их влияние на современную науку
Конечно, факультеты санскрита и индологии в колледжах больше не присуждают премий „за лучшее опровержение индуизма". Более того, взяв наугад несколько книг современных ученых, написанных о ведической литературе, читатель обнаружит авторов, говорящих о себе как о „симпатизирующих посторонних", «друзьях Индии» и „поклонниках традиции терпимости в индийской религии".
И тем не менее, некоторые из главных тезисов миссионерствующих индологов до сих пор то и дело фигурируют в их работах, но уже как бы освященные веками. Вильсон, Моньер-Вильсон, Мюллер и другие, просто потому что были первыми, оставили после себя очень соблазнительный рецепт подхода к изучению шастр. „Фундамент исследований, воссоздающих прошлое Индии, был заложен несколькими выдающимися учеными-классиками, такими, как сэр Вильям Джонс, Джеймс Принсеп, Г.Т. Сольбрук и Г.Г. Вильсон. . . тут мы в великом долгу перед ними». 57
Современных исследователей едва ли можно назвать миссионерами; и все же, в основном, в силу академической косности они молчаливо соглашаются со многими выводами первых индологов. Например, у первых исследователей было принято изображать ведическую литературу как окрошку, состоящую из негармонирующих между собой, ничем не связанных текстов.38 Подобно своим предшественникам, нынешние ученые дискредитируют Пураны. хотя сами ведические ачарии признают Пураны наравне с другими ведическими шастрами. Недавно один ученый отмечал, что попытки Мюллера изменить индуизм, придав ему „новую и более чистую форму" потерпели неудачу, но что „его концепция истории индуизма, которая состоит в противопоставлении ведической формы индуизма так называемой пуранической форме. . . существует и до сих пор, хотя и в измененном виде".39 В добавление к этому, многие современные ученые до сих пор утверждают, что Веды, по существу, мифологичны, и более того, что мифология Пуран не согласуется с мифологией Вед. Иначе говоря, ученые не согласны с тем, что утверждают ачарии (учителя ведической традиции), а именно, что ведическая литература образует связное целое, а Пураны являются ее вершиной. Но так как именно Пураны утверждают монотеизм, если мы отбрасываем их, мы упускаем из вида часть ведической картины Абсолютной Истины.
Как и можно было ожидать, многие студенты наших дней пришли к выводу, что ведическая литература лишена ясности и убедительности. Чаще всего человек, приступающий к изучению индологии, слышит, что авторитет Вед очень сомнителен, что вечное бытие есть не что иное, как отражение человеческого желания к самоувековечиванию, а Бог и полубоги - мифы. Как правило, не упоминается даже имя составителя Вед Вйасадевы. Морис Винтерниц пишет, что имена авторов ведической литературы неизвестны нам, и что иногда „автором считают мифического пророка, жившего в первобытные времена".40 И это несмотря на содержащиеся в Ведах утверждения авторства Вйасадевы: „Затем, семнадцатым воплощением Всевышнего Господа явился Вйасадева, родившийся из чрева Сатйаватй, жены Парашары Муни. Он разделил одну Веду на несколько разделов и подразделов".41 И все же Винтерниц делает следующее замечание: „Ортодоксы верят, что один и тот же Вйаса был составителем Вед. автором Махабхараты, и он же в начале Кали-йуги, текущего века, написал восемнадцать Пран. Но этот Вйасадева есть форма самого Бога Вишну".4 И так вот, без долгих слов, Винтерниц отвергает авторство Вйасадевы и продолжает обсуждать прочих возможных авторов: поскольку Пураны говорят о Вйасадеве как об аватаре, он, разумеется, не мог существовать.
Таким образом, ведические утверждения и личности, фигурирующие в Ведах, считаются „мифологическими" только потому, что они выходят за рамки обыденности. Изучающему Веды стоит отчетливо понять, что Веды действительно описывают то, что выходит за рамки обыденности, и что отрицать их утверждения только на этом основании - значит заранее обрекать себя на поражение. Нужно подойти к Ведам без предвзятости и дать им возможность говорить самим за себя.
И поныне множество ученых продолжает преуменьшать экзистенциальную и трансцендентную значимость Вед, зачастую не снисходя до объяснения, почему эмпирическое знание следует предпочесть шабда. знанию, полученному путем откровения. Таким образом, не подлежит сомнению, что современные ученые-индологи, хоть и в неявном виде, приняли эстафету предрассудков, которые разделяли их предшественники. И хотя предрассудки наших дней скорее „эмпирического" свойства, нежели „проповеднического", тенденции у них одинаковы. При всем нашем уважении к похвальным усилиям эмпириков, мы предлагаем читателям попытаться бросить свежий, непредвзятый взгляд на ведическую литературу, посмотрев на нее глазами самих Вед. На короткий срок отложив наследство ее британских пионеров, человек, приступающий к изучению индологии, извлечет для себя огромную пользу, вернувшись к первоисточнику.
1. W.H. Moreland et al. A Shorter History of India, passim
2. J. Allan et al. The Cambridge Shorter History of India, p. 557
3. H.H. Dodwell, ed., The Cambridge History of the British Empire, vol. 5, p. 122
4. House Commons, ed., Observation on the State of Society, p. 1
5. Robert Chatfield,/?/5e and Progress of Christianity in the East, p. 367
6. Vincent A. Smith, The Oxford History of India, p. 579
7. R.C. Majumdar et al., eds., History and Culture of the Indian People, vol. 10, p. 348
8. Там же, р. 337
9. George Smith, Dictionary of National Biography, vol. 6, p. 126
10. Там же.
11. H.G. Rawlinson, The British Achievement in India, p. 53
12. Christian Literature Society of India. Hindu Series: Epic Poems and Puranas, pp. 140, 142
13. Arthur D. Innes, Shorter History of the British in India, p. 303
14. T. Walter Wallbank, India: A Survey of the Heritage and Growth of Indian Nationalism, p. 21
15. R.C. Majumdar et al., eds., Historv and Culture of the Indian People, vol. 10, p. 338
16. Aubrey Menen, The Mystics, p. 118
17. A.L. Basham, The Wonder That Was India, p. 5
18. "Jones Tradition in British Orientalism," Indian Arts and Letters 20(1946): 10
19. The Works of Sir William Jones, p. 395
20. Там же.
21. Richard Garbe, India and Christendom: the Historical Connection Between Their Religions, trans. Lydia J. Robinson, pp. 214-217
22. C.E. Buckland, Dictionary of Indian Biography, p 455
23. H.H. Wilson, Works, vol. 2, pp. 79-80
24. Там же, р. 80-81
25. Там же, р. 114
26. Там же, р. 115
27. "Horace Hayman Wilson", Emminent Orientalists pp. 71-71
28. "H.H. Wilson and Gamesmanship in Indology",,4s/art Studies 3 (1965): 303
29. Nirad Chauduri, Scholar Extraordinary, p. 325
30. Там же.
31. Vivekananda Rock Memorial Committee, India's Contribution to World Thought and Culture pp. 167-168.
32. Там же.
33. Sir Momer-Williams, Religious Thought and Life in India, p. 10
34. Там же.
35. C.E. Buckland, Dictionary of Indian Biography, p. 169
36. Theodore Goldstucker, Inspired Writings of Hinduism, p. 115
37. Wm. Theodore de Barry et al., eds., Approaches to Asian Civilization, p. 29
38. Sir Monier-Williams, Religious Thought and Life in India, p. 34-35
39. Nirad Chauduri, Scholar Extraordinary, p. 327 '
40. Winternitz Moriz. A History of Indian Literature, vol. 1, trans.S. Ketkar, p. 26
41. Шрпмад-Бхагаватам, Песнь Первая, том 3, стр. 57.
42. Winternitz Moriz, A History of Indian Literature, vol. 1, trans.S. Ketkar, p. 527
Веды говорят, что ведическое знание должно быть услышано от духовного учителя, принадлежащего к цепи ученической преемственности. Они утверждают, что для того чтобы понять ведическую литературу, человек должен придерживаться строгих моральных правил и вести аскетический образ жизни, но ученые считают, что во всем этом нет никакой необходимости.